Тройная соха

П. Н. Третьяков упомянул еще о «тройной сохе», описанной в «Обозрении сельского хозяйства удельных имений в 1832 и 1833 гг.»; при этом, выдавая ее за действительную соху с тремя зубьями, особо уверял, что будто бы ее плотина с тремя зубьями «сделана из копани», как у сох.69 Между тем из чертежа и опи­сания видно, что сделана она из обычной прочной доски. В пояс­нении же составителем «Обозрения» Байковым сказано о Ко­стромской «тройной сохе»: «Тройная соха употребляется кре­стьянами одного только Шевалдовского приказа».

Столь же ограниченно и бытование череповецкой «насошки». А если к этому добавить, что «насошка» и «тройная соха» — сравни­тельно недавние изобретения («насошка» бытовала в 1860-е годы, а «тройная соха»—в 1830-е годы), то станет совершенно ясно, что нет никаких оснований связывать их ни с глубокой древно­стью, ни с многозубыми сохами, ни с эволюцией пахотных ору­дий в древности.70

И редком из иллюстрированных изданий по истории СССР, истории культуры древней Руси не воспроизведена миниатюра из «Жития Сергия» с изображенным на ней пашущим крестьяни­ном (рис. 2).71 Она хорошо знакома всем студентам и учащимся средних школ по воспроизведению миниатюры в учебниках. Эту миниатюру и использовал П. Н. Третьяков в качестве самого яр­кого аргумента в пользу теории о миогозубости древних сох: «Соха миниатюры XV в. из Жития Сергия Радонежского (П. И. Третьяков в данном случае не соблюдает необходимой точности и хронологии: это рукопись второй половины XVI в., — /’. Л”.),72 имеющая три зубца, приготовлена, видимо, из копани… Детали рисунка не вызывают никакого доверия. Одно лишь не­сомненно это трезубость сохи. На каждом из зубьев имеется железный лемех», — пишет он,73 желая убедить читателя в том. что на миниатюре действительно изображена трезубая соха.

С этим пояснением и сделалась широко известной указан­ная миниатюра. Но так ли это? Действительно ли здесь изобра­жена соха? П. Н. Третьяков оставил без внимания то, что в под­линной рукописи под рисунком имеется текст, который разъяс­няет сюжет миниатюры и ясно говорит, каким орудием пахал изображенный там крестьянин. В рукописи под миниатюрой на­писано: «Сия (рассказ о жизни Сергия,— Г. К.) слышав един от них (от приходивших в монастырь верующих, — Г. К.) некто человек христианин поселянин чином орач земледелец, живый на селе своем, орыи плугом своим (курсив наш, — Г. К.) и от своего труда питайся, пребываша от далече сущих мест…» (рис. 1). Совершенно ясно, что если художник желал изобра­зить пахотное орудие, которым пахал крестьянин, то он, конечно, должен был нарисовать только плуг, а никак не соху.74 А если нарисовал он нечто, мало похожее на плуг, то это значит, что художник и не стремился точно воспроизвести пахотное орудие, и нет никаких оснований искать здесь изображения сохи. Раз­бираемая миниатюра сложна по композиции (рис. 1), пахотному орудию на ней уделено немного места. Но все же в его изобра­жении хорошо различимы две почти отвесно идущие рабочие части рал (П. Н. Третьяков называет их зубьями сохи) с нако-нечниками-ральниками, а от третьего рала можно различить лишь нижнюю часть, также с железным ральником на конце (рис. 2). Верхние части всех этих рал в виде толстых стволов идут вперед и соединяются (вдолблены) с поперечной переклади­ной (вальком), и уже от этой перекладины идут оглобли (или постромки), в которые с хомутом и дугой впряжен конь-корен­ник, а от оглобель тянутся постромки к двум пристяжным ло­шадям. Если искать применения «копаней» в основе этого ору­дия (что делает П. Н. Третьяков), то в рисунке можно рассмот­реть не одну, а две или три самостоятельные «копани», — их составляют ральники с верхними частями — стволами изобра­женных рал.