Народная молва гласит: «Чужая семья – потемки». Возможно, и так, но нередко эти самые потемки сотрясают такие громы и освещают такие молнии, что ежатся не только соседи по лестничной площадке, но и целые поселки. Подтверждение тому – материалы очередного выпуска «Семейного очага». Мы намеренно не стали делать никаких обобщений и выводов, оставив это на усмотрение каждого читающего страницу. Если и в вашей душе что-то накипело или наболело – выскажитесь. А для этого совсем не обязательно идти на почту и покупать конверт. Это можно сделать и на сайте «АК».

   Все село Жетекши вздохнуло с облегчением, узнав, что, наконец-то, осужден папаша третьеклассника Вити Лобанова. Несколько лет соседи были свидетелями того, как Валентин Олегович избивал и унижал мальчика. Хотел сделать из своего девятилетнего сына академика: днем его избивал, не выпускал на улицу, а ночью заставлял зубрить таблицу умножения. Но бить тревогу люди не спешили – боялись мести озлобленного мужика. На защиту ребенка взрослые встали лишь после того, как факт истязаний стал известен школе.

полина легина

   Классный руководитель Людмила Александровна давно заметила, что учится Витя неровно. Чаще всего на «троечки», но бывает и на «пять» контрольную напишет. А то неожиданно и «двойку» получит. Но удивляло не это: нечасто встретишь ребенка, который после занятий не торопится домой. Витя всегда искал повод, чтобы задержаться в школе подольше.

   – Друзей у него много, с общением проблем не возникает, только взгляд у мальчика какой-то просящий и улыбается он редко, – говорит классный руководитель.

   И все-таки заподозрить, что в доме Лобановых что-то не в порядке, было непросто. С виду это вполне приличная семья: отец производит впечатление умного человека, мать – хорошая хозяйка, в доме всегда порядок. Впервые синяки на теле мальчика в школе заметили в апреле. Тогда Витя принес записку от матери, что его избили какие-то павлодарские подростки. На самом деле накануне папа, напившись, «помогал» сыну учить уроки: увесистым кулаком врезал ему по лицу, отчего мальчик упал на пол. Мама, устыдившись поведения мужа, предпочла сочинить историю о жестоких подростках.

   Затем были летние каникулы, во время которых Валентин Олегович сына на улицу не пускал, заставляя целыми днями учить таблицу умножения. Что это такое, мальчик вряд ли был в состоянии понять: по программе они должны были изучать умножение лишь на следующий год. Как-то в конце июля Витя не выдержал и ушел ночевать к соседке. На другой день последовала жестокая расправа: отец избил мальчика резиновым шлангом и вышвырнул на улицу. После этого Витя домой не вернулся: мать увезла сына к экибастузским родственникам, где он и жил до конца лета. На весь сентябрь ребенка приютили соседи Лобановых. Но и это не спасло. В конце месяца Валентин Олегович, соскучившись по своим отцовским обязанностям, пришел за сыном. Вытащил прятавшегося Витю за волосы из шкафа, ударил в лицо и стал бить головой об стенку. Избиение продолжилось дома. В довершение наказания папа вылил сыну на голову чай и кетчуп. После этого Витя неделю пролежал в областной детской больнице с ушибами и сотрясением мозга.

   Судмедэкспертиза установила, что Валентин Лобанов страдает хроническим алкоголизмом 2-й стадии, но психических отклонений у него нет. За что же вменяемый мужик систематически истязает невинного ребенка? Классному руководителю Лобанов объяснил сей феномен образовательными мотивами: мол, хочу сделать из сына академика. Закончит учить таблицу умножения, приступит к таблице Менделеева. Мать Вити называет более глубокие причины: с самого рождения мальчика муж стал твердить, что это не его сын. То, что ребенок – вылитый папа, для возомнившего себя рогоносцем мужа не аргумент. С пяти лет Витя стал мальчиком для битья в прямом и переносном смысле.

   Нина Викторовна и не отрицает, что была свидетелем всех истязаний. Но заступиться за сына якобы не могла. Боялась жестокой расправы. И не напрасно: когда Витю увезли, муж стал вымещать свой гнев на жене. Как это часто бывает, женщины боятся противостоять мужьям-насильникам – мол, все-таки кормилец-поилец. Однако забить тревогу у Нины Викторовны решимости в конце концов хватило. Она обратилась за помощью в женсовет при сельском акимате, те – дальше по инстанциям. Суд приговорил Валентина Олеговича к трем годам лишения свободы в колонии общего режима. Хватит ли теперь у матери мужества настоять на лишении мужа родительских прав?

   Как ни парадоксально, осуждение отца по статье «жестокое обращение с малолетним» не обязательно влечет за собой лишение родительских прав. Как мне объяснили в Павлодарском районном суде, эта процедура осуществляется гражданским судопроизводством по заявлению одного из родителей или опекунского органа. То есть, по идее, об этом должна была позаботиться если не мать, то комиссия по защите прав несовершеннолетних, на которой несколько раз рассматривалось дело Лобановых. Необходимость в этом вроде бы отпала, когда за дело взялась районная прокуратура.

   – Невероятно трудно «сделать лишение», – говорит секретарь опекунского совета Павлодарского районного отдела образования Тамара Пасечник. – Мы несколько раз готовили документы на подобных родителей, подавали бумаги в суд, но последний отклонял их как неточно составленные. Нам предлагали вести дело через прокуратуру. Именно прокурор должен был подать на суде встречный иск о лишении Валентина Лобанова родительских прав.

   В беседе с помощником прокурора Павлодарского района Магомедом Дубаевым выяснилось, что приговор в отношении Валентина Лобанова еще не вступил в силу, так как осужденный подал апелляционную жалобу. Соответственно притормозили и процедуру лишения родительских прав. Однако помощник прокурора заверил, что ход этому и другим подобным делам будет дан. Районному опекунскому совету остается ждать и верить.

   Вероятность того, что суд удовлетворит апелляцию, мала. Скорее всего положенный срок Лобанов отсидит. Тем не менее вопрос о «лишении» нужно решать уже сейчас. Потому что кто знает, какую причудливую форму примет очередной этап гуманизации уголовной политики? Какую изощренную форму примет месть вышедшего из заключения отца?

   При поддержке опекунского совета мальчик прошел медицинское обследование и направлен в противотуберкулезный детский санаторий. Ребенок тубинфицирован, чрезвычайно ослаблен, у него выявлена тяжелая форма анемии. К счастью, психических нарушений врачи у него не обнаружили. В санатории Вите хорошо, но там он сможет пробыть не более трех месяцев. После этого он вновь вернется в родное село. Но будет ли он чувствовать себя в безопасности?

с. жетекши,
павлодарская обл.

   Казахстан должен постепенно отказаться от устройства детей-сирот в интернатные учреждения. Такое мнение высказали недавно руководители корпоративного фонда “Аманат” на пресс-конференции в Алматы. В качестве альтернативы они выдвинули идею определения детей в семью, создание домов семейного типа. А пока, как отметила исполнительный директор фонда “Аманат” Шолпан Байболова, необходимо устраивать детей-сирот хотя бы на летние каникулы в семьи. Ведь они так мечтают о родительской заботе и теплом уютном доме…

елена разумова

   После окончания педагогического института я попала по распределению на работу в областную школу-интернат. Замечательная была школа. Все здесь делалось для того, чтобы оторванные от родного дома и близких дети не чувствовали себя одинокими и брошенными. Ведь многие их них никогда ранее не покидали родных стен надолго. Интересно было наблюдать за тем, как они собираются на выходные домой, как радуются ребятишки еще издали, увидев в окне кого-то из близких.

   Но были среди моих учеников такие, которые ненавидели выходные дни и праздники. К концу недели они становились угрюмыми, старались меньше попадаться на глаза. Это были дети, которым некуда было идти, которых никто не ждал. Это были наши сироты..

   Однажды, во время моего воскресного дежурства, один из постоянных жильцов интерната Валера Симонов признался мне: «Я с самого детства мечтаю, чтобы меня усыновили. Я бы так любил своих родителей, что они забыли бы, что я им чужой». К счастью, в последние годы государством делается довольно много для детей сирот и оставшихся без попечительства взрослых. В детских домах создаются все условия для нормальной жизни таких ребят. Новым веянием стало и создание детских домов семейного типа и детских деревень, где собраны ребята разных возрастов. Есть и в нашем городе несколько таких семей. Но согласитесь, что это очень мало. Модным стало нынче и усыновление казахстанских ребятишек. Процедура сия довольно доступна... для иностранных граждан. Но ведь и очень многие казахстанские семьи не прочь пригреть у своего очага и одарить одиноких детей любовью и лаской. Да вот только не такое это простое дело – усыновление. Право быть приемлемыми родителями здесь нужно доказать, и вовсе не наличием иностранного паспорта и иноземных денежных купюр. Но есть и еще одно «но». Многие бездетные казахстанские пары предпочитают детей без дурной наследственности, желательно имеющих внешнее сходство с будущими родителями и обязательно без физических дефектов, а также одно из выдвигаемых условий – действительное отсутствие родителей.

   А вот иностранные граждане с удовольствием забирают любых детей: и больных, и здоровых, и маленьких, и уже довольно взрослых.

   По данным департамента образования Северо-Казахстанской области, иностранцев, желающих усыновить наших сирот, не так уж и мало. Это стало возможным после того, как в 1998 году Правительством был принят новый Закон о браке и семье. Для облегчения работы по усыновлению детей-сирот из РК был создан специальный банк данных, к которому имеют доступ только специальные агентства, занимающиеся усыновлением. Правда, процесс усыновления может начаться только через 3 месяца после постановки на учет сироты и при условии, что в Казахстане эти дети не имеют возможности быть принятыми в новые семьи по различным причинам.

   Чтобы узнать мнение сограждан, мы вышли в народ. Всем 50 опрошенным жителям Петропавловска мы задали один вопрос: «Как вы относитесь к усыновлению казахстанских детдомовцев иностранными гражданами?». И вот что у нас получилось.

   «А здесь они кому нужны?» – услышали мы от 26 человек.

   «Там им будет лучше», – ответили пятеро.

   «Да их там на органы порежут!» – негодовали еще девять североказахстанцев.

   «А мне до этого какое дело?» – недоумевали десять человек.

   Странно, но среди опрошенных не оказалось ни одного, кто сказал бы слово в защиту наших бездетных пар, готовых приютить сирот. Может быть, нам в этот день просто не повезло?

   Но мне очень повезло этим летом. Я познакомилась с семейной парой из США, точнее, из штата Техас, которая приехала забирать «свою казахстанскую дочь» домой. Целую неделю мы вместе со счастливыми родителями и не менее счастливой девочкой по имени Машенька общались, отдыхали на природе, гуляли по городу. И было видно, что в этой, уже практически сложившейся семье, никого потрошить на органы не станут. Счастливый американец Джордж как-то вечером признался мне: «Я счастлив, что у меня теперь будет настоящая семья. И клянусь, что Мэри никогда не пожалеет о том, что приняла решение стать нашей дочерью». И эти слова подтвердились через месяц. Я получила письмо от Машеньки, в котором она рассказывала о самом настоящем родном доме, прекрасных родителях и о своем огромном счастье. Правда, для усыновителей счастье это стоило немало, а точнее, в пределах ста тысяч американских долларов, и еще массу времени потраченного на доказательство своих прав называться «родителями».

   И если уж наши сограждане, стуча себя кулаком в грудь, заявляют о желании усыновить или удочерить малыша-подкидыша, перестанут стесняться или бояться этого же, то значит, и наш народ оттаял и стал способен воспринимать чужое горе, как свое, готов прийти на помощь. Но ведь судя по всему, это еще далеко не так. И об этом говорят факты: За границу уезжают в основном те сироты, которых здесь «забраковали». И цифры, отражающие число международных усыновлений, говорят за себя. Если еще несколько лет, а точнее, два-три года назад, из домов ребенка находили новые семьи всего 15-18 ребятишек, то в настоящее время эта цифра увеличилась в два раза.

   – Я сама выросла в детском доме. И всю жизнь мечтала о собственной семье, – говорит завуч одной из петропавловских школ Мишина Лариса Александровна. – Но меня никто «не взял», наверное, не приглянулась никому. И как никто другой, я голосую за то, чтобы каждый ребенок имел семью, независимо от того здоров он или болен, грудничок или 15-летний подросток. Ведь семья, пусть даже и сводная, семьей и останется. У меня тоже есть дочь, которую мы взяли себе из дома малютки. И скрывать этого ни от окружающих, ни от нее самой не стали. Кстати, факт удочерения никак не помешал моим родным детям любить вновь обретенную сестру. Даже наоборот. Я всегда ей говорю, что «не та мать, что родила, а та, что воспитала». По-моему, неважно, чье сердце будет радостно биться рядом с детским одиноким сердечком – казахское или русское, немецкое или американское. Лишь бы оно было наполнено любовью и было способно подарить счастье тому, за кого ты теперь в ответе.

   Замечательные слова. И добавить мне больше нечего. Наверное, только то, что сирот должно становиться меньше, и не только за счет усыновления.

северо-казахстанская обл.

ведущая страницы валентина сережина