Завтра наша страна отмечает один из самых скорбных дней, который черной отметиной остался в памяти не одного поколения. В тридцатые их называли «врагами народа», сейчас – жертвами политических репрессий. Проходят десятилетия, но неизбывными остаются боль и гнев. Ведь за лучшее будущее своей земли пострадали те, кого до сих пор мы по праву считаем совестью нации. И пусть не все имена вписаны в анналы истории. Память о них живет в сердцах детей, внуков и правнуков. И совсем не случайно одним из самых посещаемых мест Астаны стал монумент жертвам политических репрессий, открытый в столице именно в этот день 4 года назад. Сюда приходят убеленные сединами ветераны, приносят цветы молодожены. Здесь низко склоняют головы, возлагая венки, зарубежные гости нашей страны. Сегодня в честь тех, кто стал жертвой навета и «чистки» партийных рядов, называют улицы, о них пишут книги. Их жизнь оборвалась на полуслове, но их имена до сих пор остаются нравственным маяком для потомков.

   В многовековой истории нашего народа немало трагических страниц: захватнические набеги джунгар, колонизаторская политика царского самодержавия, насильственная коллективизация и голод 30-х годов… Но больше всего народ наш, безусловно, пострадал в период сталинских политических репрессий. В память о них назван специальный День поминовения. Казахстанцы склонят головы в знак скорби завтра – 31 мая.

   Выполняя партийную установку Сталина о том, что с продвижением страны по пути социализма классовая борьба должна неизбежно усиливаться, партия, используя всю мощь карательных органов, провела массовую кампанию по выявлению и уничтожению так называемых «врагов народа». За короткое время были расстреляны или посажены в тюрьмы многие видные государственные и общественные деятели, известные военачальники, ученые, писатели и многие другие.

   Вина Сталина и других руководителей государства состояла в том, что наравне с истинными врагами народа страдали совершенно невинные и далекие от политики люди. Не разбираясь в конкретных случаях, за малейшую провинность, без суда и следствия, одним лишь решением так называемых «троек» (три человека выносили приговор!) людей отправляли в лагеря или расстреливали.

   Я хотел бы сегодня рассказать о запомнившихся мне двух маленьких эпизодах той ужасной поры, когда жертвами тоталитарного режима становились простые, порой неграмотные, люди.

   В конце 20-х годов в советских аулах появилась традиция хоронить умерших или погибших коммунистов с определенными почестями: на кладбище проводился митинг, говорилось о судьбе покойного, а после захоронения производился салют из стрелкового оружия. Проблем с ораторами обычно не было, а вот с салютом – не всегда проходило все гладко. Для этого специально собирали сельчан, имеющих охотничьи ружья, и делали несколько залпов.

   На одни из таких похорон был приглашен Ахмет... С кладбища он пришел домой радостный, будто не с похорон, а с праздника. Удивленная жена спрашивает:

   – Что это ты такой веселый?

   – Я что дурак, чтобы патроны тратить на умершего коммуниста. Лучше завтра убью зайца, и будет у нас мясо! Когда все стреляли, я только делал вид, что стреляю...

   Через несколько дней зашел к Ахмету сосед Нурбай. Пили чай, допоздна разговаривали, шутили. Ахмету вдруг показалось, что Нурбай неравнодушно поглядывает на жену, и как только гость ушел, он кинулся к супруге, ругаясь, и побил ее. Разразился большой скандал. Жена пошла в сельсовет и, желая отомстить мужу, рассказала там историю с похоронами. В свою очередь, председатель сообщил незамедлительно об этом в районный отдел НКВД.

   Через день Ахмета забрали, а затем осудили на пять лет «за оскорбление памяти члена партии Ленина».

   По истечении срока Ахмет вернулся домой. Но это был уже совершенно другой человек – постаревший, больной. Вскоре он умер от туберкулеза…

   Другой эпизод связан с борьбой большевиков с религией.

   В ауле закрыли мечеть под зерносклад. Мулла Али не раз ездил в райцентр, обивал пороги начальственных кабинетов и просил не отнимать у людей духовную опору. Но председатель райисполкома был категоричен: «Бога нет, – говорил он, – теперь наш бог – Ленин. Мечетей не будет!» Аульного муллу осудили на три года. Тюремные тяготы старик не вынес и умер за колючей проволокой.

   Такова страшная картина тех дней, когда поводом для ареста могли стать самые что ни на есть мелкие случайности, а то и вовсе без них, когда чей-то донос определял судьбу человека, и его жизнь ни во что не ставилась. Нередко те, кого забирали, даже не подозревали, за что их сажают в тюрьму или расстреливают.

   К счастью, сегодня мы живем в свободной и демократичной стране. За годы независимости с многих репрессированных снято позорное клеймо «врага народа», многим возвращено их доброе имя.

   История ни одного государства мира не знает такого циничного и тотального уничтожения своего собственного народа правителем. Счет измученных, расстрелянных в сталинских лагерях идет не на тысячи и даже не десятки тысяч, а на миллионы.

   Даже всезнающая статистика не оставила для истории точное количество жертв того периода. Только казахи как этнос в 30-х годах потеряли от голода и карательных операций около 2,5-3 миллионов человек – практически половину своего состава. Более миллиона человек спаслись благодаря тому, что успели откочевать за пределы страны. Территория республики была превращена в огромный концентрационный лагерь для всего Союза, куда заключались не только сами «враги народа», но их жены, дети, родственники. Жесткие налоговые репрессии и насильственная коллективизация привели к тому, что в 1931-1933 годах была практически уничтожена вся традиционная экономика села.

   Одновременно набирал свой оборот маховик массовых репрессий. Сотни тысяч людей шли под суд за саботаж и срыв продзаготовок. За горсть украденного зерна попадали в тюрьму даже дети, а взрослые шли под расстрел. Только в 1929-1933 годах за подобную провинность были приговорены к смерти более 3,5 тысячи, а в тюрьму отправлены около 15 тысяч человек.

   Но это было лишь начало. Репрессивная сталинская машина заработала во всю силу в1937 году, когда под предлогом борьбы с «троцкистско-зиновьевскими приспешниками» и «национал-буржуазными течениями» был осужден и уничтожен практически весь цвет советской и национальной интеллигенции.

   В Казахстане по надуманному обвинению в национал-фашизме были арестованы и казнены такие известные государственные деятели как Турар Рыскулов, Алихан Букейханов, Мухамеджан Тынышпаев, Ахмед Байтурсынов и многие другие. Не миновала горькая чаша и ученых, писателей и деятелей культуры. Умерли в заключении и были расстреляны классики казахской литературы Ильяс Жансугуров, Беимбет Майлин, Сакен Сейфуллин, Магжан Жумабаев, Халел Досмухамедов и другие.

   Для чего Сталину понадобилось учинять террор против собственного народа? Сегодня ответ на этот вопрос пытаются дать многие ученые и историки. Причем некоторые вполне серьезно пытаются объяснить это маниакальной болезнью «отца народов», который, боясь потерять свою власть, пытался удержать ее путем репрессий. Но это слишком упрощенное объяснение «феномена Сталина».

   С высоты сегодняшних дней становится понятным, что не только страх потерять власть двигал диктатором. Как практичный руководитель он понимал, что только жесткие условия труда способны поднять экономику на небывалую высоту. Концентрация огромного числа людей в лагерях и тюрьмах, в основном в зоне промышленных строек, давала возможность государству в кратчайшие сроки освоить программу индустриализации экономики. Не случайно в Казахстане знаменитые лагеря для заключенных и переселенцев находились недалеко от промышленных центров, таких как Караганда, Балхаш, Экибастуз. Вспомним также о том, что знаменитые Днепрогэс, Беломор-канал и другие не менее знаменитые сооружения возводились в основном руками заключенных. Эффективность подобного «метода» была колоссальной. Его последствия продолжали воздействовать на умы советского человека вплоть до 90-х годов прошлого века, когда социализм как общественно-политический строй канул в Лету. Однако по сей день во многих из нас, даже тех, кто не испытал ужаса государственного террора, где-то в глубине души все еще живут отголоски того страшного времени.

   Еркену Айбасову было 4 года, когда арестовали его отца Бирмухамеда – слушателя московского института Красной профессуры, одного из тех, кто составлял цвет казахской интеллигенции. В двадцатые-тридцатые годы Биркей возглавлял Акмолинский уездный земельный отдел, назначался начальником губернского земельного управления Северо-Казахстанской области, стал первым акимом первой столицы Казахстана Кзыл-Орды, руководил политотделом Тургенского овцесовхоза, являлся редактором партийно-массового сектора Казиздата, был главным редактором Казпартиздата. Жизнь этого яркого человека оборвала пуля, но память о нем навсегда сохранилась в сердце сына и стала поводом для глубоких размышлений. Они и легли в основу захватывающей повести «Один из первых», отрывок из которой мы и предлагаем вашему вниманию.

   …В феврале 1933 года на стол Сталина в кремлевском кабинете легло письмо «О работе Казахстанской парторганизации». В нем шестеро коммунистов приводили ужасающие факты голода и разорения в республике, о которых широкая общественность узнает только после крушения Советского Союза. Они просили вождя принять широкомасштабные, союзные меры по спасению республики, ибо республиканская парторганизация не способна на это.

   Незадолго до этого, 7 января, Сталин выступил с докладом «Итоги первой пятилетки», в котором, наоборот, описывались достижения социализма по всем направлениям и его победоносный вал, который неудержимо подминал под себя остатки рухнувшего строя. А тут такое письмо, такой негатив – не ко времени.

   Но что нужно этим коммунистам, живущим в Москве, что их заставило пойти на этот шаг, чего им не хватает? Ведь находятся они в теплой, благоустроенной, а главное, сытой Москве. Да, на Украине, в Поволжье, Казахстане голод, о чем Сталин, несомненно, знал. Любой новый строй зиждется на костях старого строя. Так было при Иване Грозном с его опричниной, после которой осталось в живых пол-России, при Петре I, поднявшем Русь на дыбы, так было и так будет всегда.

   Сталин внимательно прочел фамилии авторов письма. Некоторых он знал в лицо, поскольку сам читал им лекции вместе с новоявленными теоретиками партии: златоустом, но непоследовательным Бухариным, всезнающим, но аморфным Луначарским и этой «миногой» Крупской.

   Кто же они? Слушатели института Красной профессуры – Гарибулла Искаков, Ильяс Кабулов, Жусупбек Арстанов, Бирмухамед Айбасов, член Казкрайкома ВКП(б) Габбас Токжанов, студент Московского геологоразведочного института (МГРИ) Уразалы Джандосов.

   Кто же из них зачинщик?

   По возрасту они почти сверстники – 28-29 лет, вот только Айбасову Бирмухамеду – 37. В таком возрасте разница в 7-8 лет ощутима, особенно у казахов, к тому же он единственный среди них, кому близка экономика сельского хозяйства республики: успел поработать 10-12 лет в разных административных областях на ответственных постах.

   Сталин позвонил секретарю Борису Бажанову: «Вызвать авторов письма на Старую площадь...»

   Секретарь каждый день сталкивался с членами Политбюро и убедился, что никакие они не вожди, их такими рисовала послушная красная пресса. Например, Калинин не смог заступиться за свою жену, отбывавшую срок в концлагере. Ворошилову не достает широты государственных взглядов, ему бы не в Кремле сидеть, не создавать Красную Армию, которая «всех сильней», а слесарить где-нибудь в Луганске.

   Про себя Бажанов давно решил бежать из этой страны. Вскоре ему это удалось на удивление легко: под Новый год, когда часовые «священных рубежей» были мертвецки пьяными, он во весь рост перешел советско-иранскую границу. Расчет был верен. За границей он издал ряд книг. В одной из них – «Кремль, 20-ые годы» – он напишет: «Замечательное у нас Политбюро: два заикало (Молотов и Рыков), один ошибало (Бухарин), один вышибало (Сталин).

   А сейчас, взяв письмо, он был уверен, что оно никогда не увидит свет, а авторов, этих наивных правдолюбцев, исключат из института и пошлют в самые отдаленные районы отсталого Казахстана, и о них никто не вспомнит – это в лучшем случае; а в худшем – их сгноят в подвалах Лубянки.

   Пойти на такой шаг, когда по стране во все колокола превозносились эпохальные победы социализма и ни слова – о голоде, когда за каждое правдивое слово людей преследовали и сажали, мог не каждый. Они, слушатели института Красной Профессуры, теряли будущее, ставили под угрозу свою карьеру. За душой у них не было никакой корысти, только гражданское мужество и любовь к родному Казахстану. Они знали, на что шли. Только за это каждый из них достоин народной памяти и отдельного повествования.

   Об одном из них – Бирмухамеде Айбасове – на страницах «АК» полнее расскажет его сын Еркен. Эксклюзивная публикация повести «Один из первых» на страницах «Аграрного Казахстана» увидит свет во втором полугодии. Следите за газетой!